Отношения на Кавказе после Кавказской войны

Россия / статьи / Отношения на Кавказе после Кавказской войны

Отношения на Кавказе после Кавказской войны

Зачастую русско-казачьи станицы и горские аулы без всяких посредников договаривались между собой о мире и добрососед­стве, невзирая на то, что вокруг шли сражения и лилась кровь.

Поссорить их не могли ни Шамиль, ни царь, ни вера, ни «народ­ность». Крупные северокавказские казачьи ярмарки не обходи­лись без активного участия горцев, которым гарантировалась не­прикосновенность личности и имущества.

Русским военным властям нередко удавалось находить общий язык с представителями местных элит и с религиозными деятелями. Это приводило к тому, что на территории имамата Шамиля (не говоря уже об остальной территории Северного Кавказа) образовы­вались обширные анклавы, неподвластные имаму и шариату.

Какие бы дипломатические ошибки ни допускали российские власти в течение Кавказской войны, на ее заключительном этапе и сразу после ее завершения они действовали умно и расчетливо. Это относится и к А.И. Барятинскому, оказавшему на свой страх и риск высокие почести капитулировавшему Шамилю, и к Алек­сандру II, который не только одобрил поведение наместника, но и сам пошел еще дальше в стремлении поднять поверженного врага в глазах российского общественного мнения.

Продолжением этого курса на примирение и интеграцию яви­лось учреждение на Северном Кавказе в 1860-е годы так называе­мого военно-народного управления, элементы которого начали вво­диться еще в конце XVIII века. Оно задумывалось как специфиче­ский способ вовлечения сложного и пестрого региона в общеим­перскую структуру с максимально возможным соблюдением осо­бенностей местного жизненного уклада. В какой-то мере это было осуществлением «политического завещания» А.И. Барятинского, пре­дупреждавшего, что преодоление последствий войны потребует едва ли не больших материальных, моральных и интеллектуальных уси­лий, чем сама война: по-настоящему она закончится тогда, когда Северный Кавказ срастется с Российской империей в социально-политическом, экономическом и культурном плане.

И именно в составе России у горцев появилась устойчивая динамика развития. Народная энергия получила новое, небывало широкое поприще для работы — социальное, экономическое, ду­ховное. Вообще у Кавказа имелось два варианта развития: «юж­ный», азиатский (в составе Турции и Ирана), и «северный», он же европейский (в составе России). И тот и другой были связа­ны с монархиями, в чем-то схожими, но в то же время суще­ственно различавшимися по стилю управления, идеологии, цивилизационной ориентации. Российская модель, создававшаяся с XVI века, предполагала, помимо веротерпимости и врастания ме­стных элит в имперский правящий класс, еще и весьма широкую степень автономии для нерусских народов, которая обеспечивала территорию для компактного проживания, условия для социаль­но-экономического и демографического развития, не препятство­вала сохранению языка, религии, культуры.