Россия / достопримечательности / Достопримечательности Москвы / Шабловка

Шабловка

Два памятника раннего советского быта: дом-коммуна Тек­стильного института Ивана Николаева, еще одно чудо русско­го конструктивизма, длинное бетонное здание с ленточными окнами, и крематорий за южной мо­настырской стеной. Даже по устройству дом Николаева похож на колумбарий: сотни комнат-кабин по 6 м² на двоих, где помещались две кровати, две табуретки, можно было только спать, днем вход запрещался (так высвобождалось пространство для общих рекреационных зон). В крематории идея регламентированного житья получала продолжение. Главный советский врач Семашко объяснял пользу крема­ции: за последние сто лет в Москве закопано четыре мил­лиона человек - сколько же разлагающихся веществ отравля­ет почву! Всесоюзный староста Калинин писал зампреду Мос­совета: «Тов. Рогов! Больше ждать нельзя. Необходим, и как можно скорее, крематорий; боюсь, что умру раньше, чем вы его сделаете!» Конкурс выиграл архитектор Дмитрий Осипов, в числе прочих - у Константина Мельникова. До 191 уго­да строивший церкви, а при новой власти отметившийся обелиском Советской Конституции на Советской площади, ныне Тверской (обелиск взорвали еще до войны, а после на этом месте стал бронзовый Долгорукий), Осипов приспосо­бил под крематорий недостроенную церковь преподобных Серафима Саровского и Анны Кашинской. В верхнем храме, в честь Серафима Саровского, работал ритуальный зал; в нижнем, в честь благоверной княгини Анны, стояли немец­кие кремационные печи. Первое время крематорий проста­ивал, но с началом 1990-х, а особенно с началом репрессий, дело пошло. Все, что еще оставалось от Тухачевского, Уборевича, Блюхера, Якира, Всеволода Мейерхольда и Михаила Кольцова, генерала Власова и казачьих атаманов Краснова и Шкуро, солдат Второй мировой, умерших в московских госпиталях, что не вылетало в мрачную квадратную трубу, за­бивая сажей механизм органа в ритуальном зале, оседая да­леко окрест на вывешенном сушиться белье, - находило при­станище в братских могилах «невостребованных прахов» Прах архитектора Осипова захоронен в колонне.

Печи, уже изношенные, были остановлены в 1980-х. После того, как в Донском возобновилась иноческая жизнь, верну­ли церкви и здание бывшего крематория (службы в заново освященном храме шли среди плит с надписями «большевик-чекист», «один из ста­рейших деятелей большевистской партии»), орган переда­ли в евангелическо-лютеранский собор Петра и Павла в Ста­росадском переулке, трубу снесли.