|
Москва
В имени ее - чавканье и кваканье; происходит оно вроде бы от болот, имевшихся здесь в избытке. Она и устроена подобно луже, расползшейся посреди Восточно-Европейской равнины: взглянув на карту, понимаешь, что уместно говорить о поверхностном натяжении или о какой другой физике - но не о свободной человеческой воле. Как от нечего делать некто размазывает пальцем лужицу по поверхности - и вот уже Химки входят в городскую черту, и Чертаново теперь не самый дальний свет; на Пушкинской площади и на Красной, в Митине и в Марьине - «Масква» и «масквичи». Препятствий нет: ландшафт беднее азбуки Брайля; приставший волосок реки слишком тонок, чтобы служить помехой; семи холмов, необходимых Третьему Риму по статусу, не набирается, несмотря на все ухищрения краеведов. Самая земля здесь, как известно, считает высоту за дерзость. Что до Воробьевых гор - они из той же породы, что и Патриаршие пруды, коих всегда был один. Это выдумка или сговор. Коллективный обман, пароль: произносить с гоношистым аканьем, с комканьем слов - как бы от суетливости и от лени сразу. «Не сразу строиться» - это принцип.
Чтобы уберечь дом от пожара, здесь не ставили домов и жили, в землянках. Градостроитель Ле Корбюзье сказал бы, что город устроен ослами: «Осел идет зигзагами, ступает лениво, рассеянно. Кривая улица есть результат прихоти, нерадения, беспечности, лености, животного начала. Народы, общества, города, склонные к беспечности, небрежению, подверженные лени и праздности, быстро сходят со сцены. Их побеждают и ассимилируют другие народы. Именно так умирают города, и на смену одним империям приходят другие. Кривая улица - это дорога ослов, прямая - дорога людей». Но, согласимся, надо быть полным ослом, чтобы среди болот переться напрямую, не перескакивая с кочки на кочку.
Веер площадей вокруг Кремля и Китай-города, Садовое и Бульварное кольца - будто годовые наросты. Проспекты лучатся из центра к окраинам, и оттого кажется, что лужа прихвачена льдом, треснувшим под ногой, с мелким крошевом под каблуком - собственно, это крошево внутри полукруглого отпечатка и есть Москва, уверяют московские снобы. Можно быть и точнее, найдя место, где перст указующий словно полукруглый след от ногтя оставил: се Москва. Жители окраин выбираются пройтись по Бульварному не ради чистого воздуха - в Москву, в Москву! Замоскворечье испокон не считалось вполне Москвой, потому что нет в нем Бульварного кольца - значит, не то. И снова: Садовое - не садовое, и Бульварное не кольцо - нет, это не юмор такой, специфически местный, а еще одно свидетельство, что москвичи свой город не столько видят, сколько прозревают. Москва неочевидна. Она всегда - внутри, видимо, по средневековой привычке прятаться с головой, со всем скарбом, всеми окрестными деревнями за крепостной стеной города.
И устроена она, как пирог с начинкой или как фрукт экзотический, - с косточкой-Кремлем, с корочкой, которую соскабливают, и мякотью, которую выедают, годами не покидая центра, поскольку все здесь есть. Продуктовых только в последнее время стало меньше, сплошь клубы и бутики; но если чего нет, то мы придумаем (см. про «горы» и «пруды»). «Кто в Москве не бывал, красоты не видал» - придумали же. Пусть в Европе ходят по прямой люди, а вот в Китае, например, по прямой носятся только демоны, и весь фэн-шуй - он ведь из извилин. И может, сей город взаправду Китай, и оттого переулками Арбата, бульварами, глядя под ноги, можно выбрести на дельную мысль.
|
|